..."Мама? Мама! Ваш сын прекрасно болен! Мама! У него пожар сердца". И воистину никуда не деться Т_Т На этот раз это Fullmetal Alchemist 2 и Эдвард Элрик) Ну еще Рой Мустанг, майор Майлз и Снежная Королева.
Я сижу в темной библиотеке и судорожно комкаю подол платья. В ушах звенят врезавшиеся в память стоны и крики раненых, последние проклятья тех, кто пришел с той стороны барьера. Перед глазами мелькают их искорёженные мукой лица и застывшие гримасы недоумения, смешанные с какой-то неизъяснимой горечью. За ублюдочно-жестокое поколение. Вокруг – никого. Да и неудивительно. Кому придет в голову сейчас прятаться в библиотеке? Среди пыльных свитков по астрологии и истории магии, и неподъемных рукописных фолиантов, хранящих тайны мироздания. Евы тут, как ни странно, тоже нет. Обычно она не отходит от меня ни на шаг, то и дело поглядывая на часы. Ее я потеряла из вида еще за воротами школы, она, должно быть, бросилась добивать раненых, напрочь забыв о времени. Хотя у нее есть еще где-то минут пятьдесят перед тем, как… читать дальшеА пока я сижу здесь, крепко-крепко обхватив колени руками и уткнувшись лицом в перепачканный подол голубого воздушного платья. Рядом со мной сидит Мишель, грустно поникнув полуоторванной головой и незримо уставившись в даль черными разномастными пуговицами неживых глаз. Сейчас он мне кажется еще более жутким, чем обычно, мой любимый плюшевый мишка, собственноручно сшитый для меня моей сестрой. И собственноручно же истерзанный. Я всегда знала, что это подарок всего лишь еще один способ поиздеваться надо мной, ведь если это дело рук Евы, по-другому быть и не может. Нет, не так. Иначе не может быть, если речь идет обо мне и моих любимых людях. И пусть за всю жизнь их было всего трое, но каждый из них отверг меня и по-своему предал. Начиная с матери, оказавшейся ненавидящей мачехой, и, заканчивая Ромео, скрывавшем под своей внешней обходительностью темную душу инкуба. Все, все как один мои враги. Кого бы я ни любила, готовая подарить душу, тело, да что там – жизнь! – обманули меня, прокляли и обрекли на одиночество. Мама – мамочка, единственная, пусть и неродная, но любимая, ведь я не знала другой! – обозвала меня отродьем шлюхи и, не удостоив ни прощения, ни даже взгляда, отошла в мир иной, оставив мне на память чувство вины и ненависти, вперемешку с глубоким недоумением. Я знала, что ее смерть – мне наказание, но за что, я тогда понять не могла. Стоя на коленях перед ее кроватью, я знала, что виновата в чем-то. В чем-то таком, что куда страшнее всех разбитых старинных ваз и порванных скатертей. В чем-то, оскорбляющем основы ее существа, неразрывно связанным со мной и отцом, неизлечимым и непоправимым. В том, что она никогда не сможет простить. А я – до конца осознать. Ева – душа моя, любимая сестренка, пусть только по отцу, но как же так! — не простила мне ни матери, нашего вынужденного родства и одного отца на двоих; ни моей щенячьей любви и той цепи, которой дед сковал нас однажды. И чем сильнее я пыталась жить для нее, тем сильнее становилась ее злоба, тем чаще она активировала медальон и тем страшнее была боль, выворачивающая наизнанку мое тело. Да, да! Я могла покончить со всем этим! Отдать ей чертову побрякушку и навсегда освободиться от круцио, но… На свете есть вещи страшнее свободы. Страшнее боли, страшнее слез. И мало кто может представить себе, какой мукой могут стать пустота внутри и абсолютное, всеобъемлющее одиночество. Если у магглов забрать кислород, они будут долго мучиться, задыхаясь, и, в конце концов, умрут ужасной смертью. Без Евы меня тоже ждет удушье. Поэтому я терпела. И крепко сжимала по ночам в кулаке ключ от ее свободы и моего безвоздушного пространства. Ромео. Последний шанс излечиться от сокрушительной ненависти к себе и английской крови, текущей в моих жилах и отравлявшей единственно достойную французскую кровь. Последняя надежда на любовь и на…прощение. Ведь они с Женевьевой появились так вовремя, в ту самую минуту, когда мне, измученной и усталой, так нужно было, чтобы меня простили. Хоть кто-нибудь. Хоть как-нибудь. За то, что я – это я. Наполовину англичанка и…маггла. На целую чертову половину. Тогда я готова была расцарапать себе грудь, чтобы вырвать из себя прогнившую английскую сердцевину, но…Мне сказали, что я вольна сама выбирать. Кем быть. Кому служить. Раз во мне смешались две враждующих крови. Мне сказали, что здесь нет моей вины. Сказали и погладили по голове. А потом я узнала, что Ромео оказался инкубом и…надежда на будущее исчезла. Рассеялась как дым. А на место небывалой легкости и ожидания пришла глубокая пустота. Поначалу она навалилась на меня всей тяжестью своего отчаяния и безнадежности. А затем, впрочем, быстро заполнилась приливом еще куда более сильной и истощающей любви к Еве. Куда более сильной…И куда более никчемной. Говорят, утопающий волшебник, обронивший палочку, инстинктивно хватается за соломинку, как будто она сможет спасти его. Глупо. Но ему ведь больше ничего не остается. Как и мне. Ведь у меня ничего нет. Кроме палочки, откатившейся в угол и обжигающей мощью слепой беспощадной силы, свидетелем которой я стала сегодня. Кроме медведя, беспомощно расставившего свои худенькие ножки и ручки и в укор мне зиявшего ослепительно-белой подкладкой в расползшихся швах. И кроме моего проклятия, которое я вымаливала не снимать с нас на экзамене, надеясь получить еще один год отсрочки, пустой надежды и боли. Стоя там, перед преподавателями, я прекрасно понимала, что освобождение приближается с каждой минутой. А еще я четко осознавала, что я его не хочу. Я не желаю свободы. Я не хочу остаться совсем одна. Пусть лучше с Евой, пусть лучше с этим проклятьем, пусть. Иначе я умру. Ведь я никому не нужная, бесполезная девочка, которая даже не смогла отвоевать у сестры любимую игрушку…у сестры сестру…у мамы маму… «Почему ты не смогла меня защитить?», - молча спрашивал Мишель и грустно топорщился обрывками ниток, торчавшими из надорванной шеи. Прости меня, плюшевый мишка, - но он будто не слышит моих слов и продолжает слепо взирать на меня, вынося мне приговор. Проклятая девочка с факультета проклятых. Без настоящего и без будущего. Девочка, чья сказка не сбылась, чье чудо не состоялась. Вместо волшебства - боль и унижение. Взамен прощения - кошмар и хаос. И яростно-жгучий взгляд сестры, испепеляющий спину. Я не смогла защитить своего мишку. А значит, уж тем более никто не сможет защитить меня. Ни от сестры, ни от неизвестности, ни от одиночества. Проклятое рождение. Проклятый факультет. И единственная мысль, пульсирующая в голове: Что же мне делать? Что?
В институте иностранных языков, на факультете, где готовили литературных переводчиков, при выполнении контрольной работы одной группе студентов раздали текст русской частушки и попросили перевести на английский язык:
Эх, лапти мои, Четыре оборки, Хочу – дома заночую, Хочу – у Егорки.
Листочки английского варианта собрали и передали студентам другой группы с предложением перевести обратно на русский. Вот что получилось у одного из студентов:
Невыносимо туфли блещут лаком, До бездны только шаг, все решено, Мне дома нынче сон уже не лаком, Мне нынче спать у Джорджа суждено.
<Марди-Гра, вторник на Масленой неделе, - праздник в Новом Орлеане и других городах Луизианы, с красочным карнавалом, балами и парадами с участием ряженых и джаз-оркестров, которые проходят по центральным улицам города>
Навеяно вышеизложеннымПеречитываю в какой раз уже и никак не могу побороть желания увидеть этот праздник воочию. Так заманчиво и волшебно он описан. Больше всего дразнят воображение всего лишь мелкие детали – атрибуты Марди-Гра, которые, не являясь чем-то особенным, сплетают выразительную картину на уровне ощущений и поглощают тебя с головой. И за это спасибо автору, которого уже и автором в полной мере назвать нельзя, ибо он теперь больше, чем просто писатель. Он художник. Созидатель оттенков настроения, творец чувств. В последнее время, я все больше задумываюсь над этим. Как сила слова может породить такой вихрь эмоций и положить начало такой крошечной, но все же мечте. Увидеть карнавал своими глазами. Взглянуть на маски, и рассыпанный бисер бус и чьи-то зеленые от шартреза глаза. Почувствовать терпкий аромат орхидей и ночи, подобно гуляке, перебравшему ликера, опьяненной наполняющими воздух запахами, градациями приглушенных тьмой цветов и, в противовес им, обнажившимися чувств. И все это по вине автора. Но если предположить, что писатель поленился и праздник был бы описан сухо, двумя-тремя предложениями, значит, не было бы той манящей атмосферы, содающей потрясающую иллюзию присутствия? Не появилось бы желания прикоснуться «к прекрасному» и распробовать вкус терпкой ночи? Значит…
Значит, все в этой жизни зависит от Харизмы, Воли и Искусства складывать слова в предложения. Вот так просто и неоригинально. Важно не само событие, а его умелое описание. Красивый рассказ. И душевный порыв, делающий повествование еще привлекательнее. Витиеватая вязь изысканных слов и огонь в глазах говорящего/искры, летящие из-под пера художника. А еще Воля. Неколебимая и твердая, как кремень. Которая убеждает, сметает все сомнения и заменяет ваш, неправильный взгляд на веши, наиболее верным, своим. И она же лежит в основе основ, являясь благодатной почвой для ростков Искусства и опорой для цепких лоз Харизмы. Вот они, перед вами - три золотых ключа, открывающих любые двери. А как же правда? Если все решает Воля? Дух! Несломимый и сильный? А правда снова теряется в хитросплетениях слов, разбивается вдребезги о стальной стержень чьей-то Воли. И каждый осколок, отражая кусочек истины, убеждает в том, что говорящий все-таки в чем-то прав…
И "Мор (Утопия). Судный день." [11-14 августа 2011] Описание:Полигонная ролевая игра, по одноименному квесту 2005 года, созданного компанией Ice-pick Lodge. vkontakte.ru/club18146124